Ищи любовь там, где тебе хорошо
25.09.2013 в 21:59
Пишет Тунлипухи:Я часто встречаю среди рожденных летом, особенно в начале его, странную тягу к осени.
Июньская я сама принадлежу к людям, которые томятся осенней тоской: как птиц зовет к югу инстинкт, так меня тянет в осень неведомый вживленный магнит. Осень и море - две составляющие, без которых моя жизнь была бы неполноценной. Никогда не смогла бы я жить в покое там, где нет хотя бы одной из этих навечно впаянных в мою жизнь констант. Осень должна быть осенью — отмеченной запахом схваченных заморозками листьев; сквозь ее утро должен струиться холодок, это время, когда сладкая тоска заслоняет все остальные ощущения от мира, и, хоть ты не знаешь, по чему тоскуешь, переживания расцвечивают сны отблесками неведомых стран. Самая лучшая осень - наша, северная, в ней радует все: монолит формы и содержания и тот самый запах увядания, который придает вкус и остроту последним теплым дням. Такая осень в Питере, в Хельсинки, где-то в Мещерском крае и в никогда не виданной мною Оттаве. Испанцам и грекам никогда не испытать того щемящего чувства, с которым северянин смотрит на вмерзший в первый хрупкий ледок кленовый лист.
Но у них есть море.
Море.
Слово "рай" на моем языке звучит как "море". Кто-то рожден летать, а кто-то — быть кровью от крови соленой волны. Если не выполз когда-то кожистый прапрапращур из теплого бульона морской воды со стучащей в артериях солью, то значит, ангел ненароком обронил душу где-то между Тихим и Атлантическим, и, чертыхаясь, выловил из волн, в спешке пытаясь трубным дыханьем обсушить ее прежде, чем закинуть в бренное тело, но капли не обсохли, и теперь, приложив ухо к груди, как в розовом нутре раковины, можно услышать гул прибоя, вечно зовущий, вечно голодный, вечно юный.
Жить можно пока зовет море, пока холодным ветром вычищает душу осень.
Понка
URL записиИюньская я сама принадлежу к людям, которые томятся осенней тоской: как птиц зовет к югу инстинкт, так меня тянет в осень неведомый вживленный магнит. Осень и море - две составляющие, без которых моя жизнь была бы неполноценной. Никогда не смогла бы я жить в покое там, где нет хотя бы одной из этих навечно впаянных в мою жизнь констант. Осень должна быть осенью — отмеченной запахом схваченных заморозками листьев; сквозь ее утро должен струиться холодок, это время, когда сладкая тоска заслоняет все остальные ощущения от мира, и, хоть ты не знаешь, по чему тоскуешь, переживания расцвечивают сны отблесками неведомых стран. Самая лучшая осень - наша, северная, в ней радует все: монолит формы и содержания и тот самый запах увядания, который придает вкус и остроту последним теплым дням. Такая осень в Питере, в Хельсинки, где-то в Мещерском крае и в никогда не виданной мною Оттаве. Испанцам и грекам никогда не испытать того щемящего чувства, с которым северянин смотрит на вмерзший в первый хрупкий ледок кленовый лист.
Но у них есть море.
Море.
Слово "рай" на моем языке звучит как "море". Кто-то рожден летать, а кто-то — быть кровью от крови соленой волны. Если не выполз когда-то кожистый прапрапращур из теплого бульона морской воды со стучащей в артериях солью, то значит, ангел ненароком обронил душу где-то между Тихим и Атлантическим, и, чертыхаясь, выловил из волн, в спешке пытаясь трубным дыханьем обсушить ее прежде, чем закинуть в бренное тело, но капли не обсохли, и теперь, приложив ухо к груди, как в розовом нутре раковины, можно услышать гул прибоя, вечно зовущий, вечно голодный, вечно юный.
Жить можно пока зовет море, пока холодным ветром вычищает душу осень.
Понка